– А вы из какой погранстражи? – поинтересовался граф, – из Северной или Южной?

– Как бы сказать, – несколько озадачился вопросом капитан, – некоторым образом из обеих и морской тоже, разведка погранстражи не приписана куда-то к единой заставе, приходится бывать везде, но сейчас в южной горной страже больше полугода.

– Интересно, – думая о чём-то своём протянул граф, – Оллсоны из Сигтуны кем приходятся?

– Родственники по отцу, – недоумевая к чему расспросы, ответил Эрик.

– Вижу две нашивки за ранения и ни одной награды, – продолжал уже сверх всякого приличия допрос Нефёдов.

– Немного зацепило при Дьенбьенфу и Аль-Анбаре, – слегка раздражаясь допросом, ответил капитан, – а побрякушки не ношу, стражникам больше незаметность нужна, медальками звякать и сапогами греметь нас отучили с первого дня.

– Абордаж при Дьенбьенфу?! – искренне удивился граф и взглянул на Эрика очень внимательно, – там выжила дюжина, половина калеки! И в этой чёртовой Аль-Анбаре сначала бойня в пустыне, потом осада и прорыв через горы! Я там был в деблокирующей перевал бригаде.

– За что большое спасибо, – кивнул Эрик, – остатки корпуса тогда совсем зажали, вы нас просто спасли.

– Да, были времена, – покачал головой Нефёдов, глядя на подходящий поезд, – никуда я вас в таком случае не отпущу, тем более этих означенных лиц таскать некому.

– Но как же часть, – начал, было, капитан.

– Поступаете в моё распоряжение до дальнейших указаний, – чётко сказал граф, – в часть направят сегодня же соответствующий документ.

– Есть, – про себя вздохнул Эрик, думавший, после отпуска спокойно дослужить полгода и вернуться домой.

Они дождались малого императорского поезда, им обычно возили в летнюю резиденцию послов и разный чиновничий люд чуть поважнее, а то просто заезжих театральных див или военный оркестр. Начальник вокзала додумался прицепить грузовых вагонов с надписями «живая рыба» и «особо ценный скот», благо поезд бывало, использовали для перевозки деликатесов на праздники. До ближайших крупных торжеств оставалось полтора месяца, ну да кому до этого дело, поэтому лишнего внимания то и дело снующий состав не привлечёт. Вёл поезд сам начальник, больше на составе никого не было, поэтому граф с капитаном сами открыли вагон и занесли туда бедолаг, Эрик забрал и свой небольшой саквояж, неизменно сопровождавший его в путешествиях. Поезд тронулся, кассир, так и дежуривший у двери, кивнул и стал запускать на перрон пассажиров, благо следующий поезд ожидался по расписанию через пару минут.

Что сказать про дорогу к летней резиденции? Она всегда скучно-красивая: мимо проплывают утопающие по сезону в зелени или снегах дома местных жителей побогаче, всегда тянувшихся ко двору. Часто в столичных салонах можно было слышать, дескать, вы и на десять вёрст ко двору не живали, а мы, дворец из своего дома каждый день видим, ну и дальше по тексту, иногда до драк с дуэлями сказывали доходило. Поэтому вдоль дороги высился парад тщеславия, впрочем, благодаря главному архитектору, составившему утверждённые высочайше фасады жилищ, весьма местами утончённые и приятные глазу. Благо стояла тёплая, ещё вполне летняя погода, в парках была масса гуляющих пешим ходом, верховых и на чудных двухколёсных конструкциях, набирающих популярность. Причём ими пользовались и дамы, поскольку это давало им возможность носить ужасно популярные и не менее ужасно выглядящие фривольные наряды «двухколёсных наездниц». На прудах и реках было множество лодок и яхт, лебеди сновали между ними, требуя свежей выпечки.

Поезд домчался к небольшой и скромной дворцовой станции и остановился. При летнем дворце по традиции держали весьма крупный госпиталь для местных жителей, на перроне было двое медбратьев из лазарета, они забирали не приходивших в себя бедолаг на носилки, закрывали их простынёй и уносили, затем возвращаясь. С ними вскоре пришёл доктор, сказал, что всё будет в порядке и удалился, что-то бормоча под нос. У двери на перрон стоял гвардеец с палашом на плече, безучастно уставившийся в потолок, когда последнего унесли, граф махнул рукой, поезд начал сдавать назад, гвардеец, ожив, тихо растворился в коридоре не проронив ни слова. Нефёдов поманил за собой капитана и они пошли куда-то в левое крыло, Эрик плохо разбирался в летнем дворце, был тут всего несколько раз, тем более граф вёл служебными ходами, закрытыми для обычных посетителей. Судя по тому, что пришлось миновать пост бдительных гвардейцев, вооружённых до зубов, видимо это было недалеко от императорских покоев, достигнув небольшого зала с двумя гвардейцами, сторожащими дверь, граф остановился и взглянул на капитана.

– Мы сейчас с докладом к императору, – просто так через плечо бросил Нефёдов, одёргивая безупречный сюртук, – доложись чётко, лишнего не болтать.

– Есть, – выдавил из себя Эрик и судорожно начал расстёгивать шинель, поискав куда её повесить и не нашёл ничего лучше, чем бросить на диван и поставить рядом саквояж, затем на ходу одёрнул парадный китель и бросил скорый взгляд в зеркало.

Двери открылись и чеканя шаг, капитан вошёл в ярко освещённую многочисленными высокими окнами залу, сверкающую позолотой и зеркалами. Эрик сожалел, что даже при парадной форме они привыкли носить мягкие «тайные» сапоги, с подошвой, скрадывающей все звуки, обычно, военные производят фантастический шум своими кованными сапогами и неимоверно звенят шпорами. Да и парадный мундир погранстражи, был невзрачным даже по сравнению с формой прапорщика-интенданта, Эрик любил основательность и деловитость погранстражи, их незаметность, но сейчас она была некстати. Вальяжно шествующий граф в своём роскошном наряде и небрежно опирающийся на трость ещё больше смущал капитана, с другой стороны делать нечего, Эрик остановился, поклонился вместе с графом и вытянулся по стойке смирно.

– Здравствуйте, господа, – кивнул император.

Он был невысок, неширок плечом, с обширной бородой и густыми каштановыми волосами, его мундир был украшен небольшим орденом и довольно скромным, но изящным золотым шитьём. Император говорил тихо, хотя его было слышно через весь зал, уверенно и спокойно. Если бы не обстоятельства, он преподавал в университете, однако из-за ряда причин, трон достался уже как семь лет тринадцатому в списке престолонаследия. В отличие от своей жены, император Александр III не слишком обрадовался такому повороту событий, но делать было нечего и со свойственной ему методичностью и холоднокровием, монарх принялся за дела. Вскоре соседи, решившие было, что учёный не сможет защитить свои границы, получили очень жестокие уроки в ряде коротких, но весьма кровопролитных войн, закончившихся отторжением небольших, но стратегически важных земель у соседей. Уже буквально через три года, никто думать не смел перечить бывшему физику-теоретику или воевать с ним. Вот этот человек встал из-за стола и подошёл к ним.

– Рассказывайте Пётр Аркадьевич, что за безобразия творятся у нас в державе, – сказал император.

– Как вам известно, наши доблестные военные в честь годовщины атаки при Красном бору, устроили свою традиционную попойку. Дело обычное и примкнувшие к ним моряки люди бывалые, тем более и войны не предвидится и заместители у них толковые имеются если что. Но как доложили слуги, вместо традиционного рассветного биллиарда, где-то часов в пять утра, звуки из гусарского зала пропали, а пришедший посмотреть, на такое диво лакей никого не обнаружил. Зато обнаружил странное шампанское, его в погребах не держали, да и сургуч видимо кто-то заплавлял на пробках, гербы поплавлены, такое бывает, когда вводят яд иглой. Химики из нашей лаборатории выяснили, что в шампанском содержится довольно сильный наркотик, применяемый для вербовки солдат на югах или проститутками в целях ограбления. Обыск дворца ничего не дал, подняли всех по тревоге, а утром к нам в службу пришла телеграмма с малого зала столичного вокзала, что дюжина высокопоставленных чиновников находится там без чувств. Сложив два и два, мы прибыли на место, благо были в нескольких минутах езды, там оказался сей капитан, он был на платформе, когда ему под ноги из обшарпанного поезда выбросили наших бедолаг. Далее капитан с начальником вокзала оперативно и без свидетелей перенесли их в достойное помещение и далее помогли доставить сюда. Медики сказали здоровью ничего не угрожает, три дня и будут как новые, утечек нет, пресса ничего не знает, скандала избежали.